Я знаю: город будет!

Заводские трубы, устремленные ввысь, громадные корпуса цехов, радужные сполохи в ночном небе… Мы привыкли ко всему этому, мы не можем себе представить запорожский пейзаж без этих ставших обыденными примет. Это, как и легендарный Днепрогэс, — своеобразный герб нашего города, его, если хотите, «визитная карточка». Продукцию запорожских заводов знают на всей планете Земля. Один только завод «Запорожсталь» отправляет свой металл в четыре с лишним десятка зарубежных государств, а в нашей стране — более чем в двадцать тысяч адресов!

И слова «здесь был пустырь», «здесь еще тридцать с небольшим лет назад шумел степной ковыль» воспринимаются нами как-то отвлеченно. Трудно, в самом деле, представить на месте жарких домен «Запорожстали» или на месте электролизного цеха Днепровского алюминиевого завода бескрайнюю степь. А ведь была она здесь, была! С ковылем, репейником и редкими тощими кустиками…

Но суждено ей было стать площадкой для сооружения самых мощных тогда в мире промышленных гигантов. Так было намечено в ленинском плане ГОЭЛРО.

В обращении Главного Комитета Государственных Сооружений к делегатам Восьмого съезда Советов говорилось:

«Одним из крупнейших начинаний Советской власти является решение приступить к электрификации России как единственному способу создать самодовлеющие промышленные центры».

В царской России крупных промышленных центров было очень мало. А они нужны были молодой Стране Советов, чтобы из России лапотной сделать Россию индустриальную, обеспечить экономическую независимость и могущество Республики Труда. В электрификации В. И. Ленин видел единственный способ создать такие промышленные центры.

3 мая 1929 года Президиум Высшего Совета Народного Хозяйства СССР слушал вопрос о строительстве заводов Днепровского промышленного комбината. В постановлении, принятом на этом заседании и подписанном председателем ВСНХ СССР Валерианом Владимировичем Куйбышевым, сказано:

«В целях осуществления в районе города Запорожья строительства основных заводов — потребителей днепровской энергии, как-то: металлургического, специальных сталей, ферросплавов, алюминиевого и химических, — организовать при Президиуме ВСНХ СССР Управление строительства Днепровского промышленного комбината».

Управление должно было сразу же организовать на месте изыскательские и подготовительные работы, взять под контроль проектирование отдельных заводов и всего комбината в целом, наметить конкретный план строительства.

Восьмого июня 1929 года вопрос о сооружении Днепровского комбината рассматривал Совет Труда и Обороны СССР. Он предложил ВСНХ не позднее 1 октября 1929 года составить генеральный план расположения комбината. Намечены были и сроки, когда ВСНХ должен был рассмотреть и утвердить окончательные проекты заводов комбината: металлургического — не позднее 15 декабря 1929 года, алюминиевого, ферросплавов и «Днепростали» — не позднее января 1930 года, химического — не позднее 1 апреля 1930 года.

Одновременно руководящие правительственные и партийные органы заботятся и о будущем самого города Запорожья. 3 августа 1929 года в тогдашней столице Украины Харькове состоялось, как сообщала «Правда», «многолюдное совещание представителей государственных, научных и общественных учреждений с участием виднейших экспертов-специалистов, посвященное вопросу о планировании будущего крупнейшего индустриального центра СССР, который возникает у Днепростроя».

На совещании подчеркивалось, что, по сути, на месте тогдашнего Запорожья должен был вырасти новый социалистический город. Тут не будет мелких построек, увлеченно говорили архитекторы и строители, только огромные дома-массивы. Для жителей — полный комплекс коммунальных услуг: электричество, водопровод, газификация, теплофикация и т. д., вокруг города расположится кольцо крупных сельскохозяйственных кооперативов, снабжающих трудящихся продуктами. Население Нового Запорожья, по расчетам специалистов, уже в 1930 году должно было составить 200 тысяч человек. А ведь в 1929 году в городе жило только 70 тысяч! Темпы роста, как видим, намечались неслыханные. Дальше рост должен был идти столь же стремительно: через несколько лет Запорожье должно было превратиться в город с полумиллионным населением. Социалистическому Запорожью предстояло стать одним из первых советских городов, застраивавшихся по заранее разработанному проекту планировки.

Такой грандиозной стройки, как та, что грохотала на берегах седого Славуты, — Днепрогэс, Днепровский промышленный комбинат, новый город,— наша страна еще не знала. Запорожье тех славных, героических лет было сплошной, огромной строительной площадкой. Масштабы, темпы, перспективы этой невиданной стройки не могли не восхищать. Всё, что сооружалось на берегах Днепра, было по тем временам самым совершенным и самым крупным в мире: и крупнейшая на планете гидроэлектростанция, и крупнейший металлургический завод, и самый мощный в мире завод ферросплавов, и грандиозный алюминиевый комбинат.

Слова «Днепрострой», «Запорожье» вместе со словами «Магнитка», «Тракторострой» стали символами первых пятилеток.

Новое, социалистическое Запорожье — крупный индустриальный центр — современный огромный город, возникало там, где была когда-то колыбель украинского казачества. Слава седой старины перекликалась со славой социалистических свершений. Легендарная в украинской истории земля вновь давала богатейшую пищу для легенд, и легенды эти творили своими руками потомки отважных и вольнолюбивых казаков запорожских вместе с братьями из всех республик Страны Советов. Здесь, на Днепрогэсе, люди разных национальностей становились одной огромной, дружной семьей.

День и ночь шумела, клокотала стройка. И днем, и ночью в разных уголках необъятной строительной площадки можно было увидеть энергичного человека с умными, проницательными глазами, с «интеллигентской» бородкой клинышком, начальника Днепростроя Александра Васильевича Винтера. С 1927 года он возглавлял работы по сооружению гидростанции, а с 1930 года забот у него прибавилось: ему было доверено руководить и строительством заводов промышленного комбината.

Пожалуй, на земном шаре немного найдется инженеров и ученых, которым доводилось бы стоять во главе столь грандиозных работ. Задача казалась тогда кое-кому непосильной для одного человека — ведь само только разнообразие, специфические особенности сооружаемых предприятий могли ошеломить заурядного специалиста. Но Александр Васильевич, человек огромного таланта, выдающихся организаторских способностей, блестяще справлялся со своими нелегкими обязанностями. Сын рабочего, он все силы свои отдавал без остатка общему рабочему делу. Он знал, во имя чего трудится, свято верил в торжество великих ленинских идей, и эта вера вдохновляла его, делала неутомимым.

В годы царизма Винтера за участие в студенческих волнениях бросили за решетку, потом он был выслан в Баку под надзор полиции. Но ни тюремные застенки, ни ссылка не сломили волю молодого борца. В Баку ссыльный студент Винтер принимает участие в работе по расширению электрических станций, на которых впервые в России были применены паровые турбины и линии электропередачи напряжением 20 тысяч вольт. Он влюблен в электричество, мечтает поставить дешевую энергию на службу народу. Но в условиях царизма об этом он мог только мечтать…

Великий Октябрь дал инженеру Винтеру настоящее дело. Он был назначен начальником строительства районной электростанции на Шатурских торфяных массивах, сооружение которой было начато по указанию В. И. Ленина.

«В декабре 1917 года я был принят в Смольном основателем Советского государства Владимиром Ильичем Лениным… — вспоминал позже Александр Васильевич. — Во время этой незабываемой встречи с В. И. Лениным родилась идея строительства мощной электростанции на огромном Шатурском торфяном массиве в ста километрах от Москвы».

А после Шатуры был Днепрострой, где талант Винтера развернулся во всю свою мощь.

31 января 1932 года «Правда» сообщала:

«Строительство Днепровского комбината первой очереди близится к концу. Первого мая должны вступить в строй первые 5 турбин Днепровской гидроэлектростанции, а также первая очередь алюминиевого комбината, завод ферросплавов, цехи инструментальной стали, ремонтный завод. К первому октября этого года должно быть окончено строительство всего комбината, который будет вырабатывать более миллиона тонн качественных и высококачественных сталей. Алюминиевый комбинат при пуске первой очереди будет давать в год 20 тысяч тонн алюминия, в дальнейшем мощность завода будет удвоена. Все эти заводы по своим размерам и по своему оборудованию не имеют равных в мире»

Один за другим вступали в строй новые цехи, заводы, агрегаты. В 1933 году «задышала» первая домна «Запорожстали», в 1935 году дал сталь первый мартен, в 1937-м загрохотал могучими металлическими суставами стан слябинг, в 1938-м дал продукцию первый в стране широкополосный непрерывный стан горячей прокатки, в 1939-м — первый в Союзе широкополосный непрерывный стан холодной прокатки.

Война безжалостно оборвала светлое счастье созидания.

- Под грохот бомб и снарядов рабочие «Запорожстали», «Днепроспецстали», алюминиевого, магниевого, ферросплавного и других заводов демонтировали оборудование и отправляли его на Урал, в Сибирь, в Среднюю Азию, чтобы там, в глубине страны, выпускать продукцию для фронта, для победы. С 19 августа по 3 октября 1941 года, полтора месяца, длилась эта беспримерная героическая трудовая эпопея запорожцев. Враг стоял у ворот города, днем и ночью обстреливал и бомбил территорию предприятий, жилые кварталы, но работа в цехах не прекращалась ни на минуту.

Гитлеровцы придавали особое значение уничтожению запорожской индустрии — они знали ее вес в общем балансе страны, знали, что «Запорожсталь», например, являлась тогда основным поставщиком листового проката в Союзе. На стратегической карте бесноватого фюрера Запорожье было обведено двойным черным кружком, и на него хищно нацеливались черные стрелы. Отборные части — наземные и воздушные — были брошены на город. Гитлер лично контролировал ход этой тщательно подготовленной операции.

Но усилия фашистских вояк разбивались о стойкость и мужество защитников города. Оккупанты смогли ворваться в Запорожье только тогда, когда всё представляющее основную ценность оборудование было вывезено из города и когда большая часть рабочих уехала на Восток.

А потом для Запорожья настали страшные дни фашистской неволи. Два года длился кровавый ужас оккупации. Огнем, виселицами, пытками гитлеровцы старались заставить запорожцев принять людоедский «новый порядок». Но ни дня не чувствовали себя спокойно захватчики: запорожцы не покорились, запорожцы боролись, приближая день великой Победы. Подпольные группы, руководимые коммунистами, устраивали диверсии, распространяли листовки, несущие людям правду, освобождали военнопленных из фашистских лагерей. Навсегда сохранятся в памяти запорожцев имена коммунистов Льва Львовича Ачкасова и Бориса Ивановича Миронова, организаторов партийного подполья, сталевара Николая Григорьевича Гончара, создавшего боевую подпольную группу на «Запорожстали», имена многих и многих других бесстрашных патриотов, геройски погибших в неравной борьбе. Даже дети в те кровавые дни брали в руки оружие. На легендарной Хортице, хранящей славу седой старины, пионеры создали свой партизанский отряд «Юные чапаевцы».

14 октября 1943 года Запорожье было очищено от захватчиков. Отступая, гитлеровцы взрывали и сжигали всё, что могли. В руины и пожарища был превращен красавец город. Более трех тысяч многоэтажных жилых домов, более 300 заводов, фабрик, промышленных сооружений, 86 школ и институтов, 40 больниц, поликлиник, аптек, все клубы, библиотеки, театры, музеи города, 749 магазинов, столовых, складов, баз фашистские варвары превратили в развалины. Запорожье осталось без света, без связи, без водопровода и канализации, без транспорта, разрушены были все мосты, вокзалы, причалы на Днепре. Ущерб, нанесенный городу, исчислялся сотнями миллионов рублей.

А какими цифрами измерить страдания, выпавшие на долю запорожцев в годы оккупации?! 43 тысячи жителей города замучили, расстреляли, повесили фашистские палачи, около 60 тысяч угнали на каторгу в гитлеровский рейх — и большинство этих угнанных в рабство погибло на постылой чужбине.

Горе, трудности, лишения не сломили советских людей. Еще гремели под Запорожьем бои, еще дымились пожарища, а лучшие специалисты страны уже думали о завтрашнем дне города, о том, как быстрее поднять его из пепла. Опять стало Запорожье огромной строительной площадкой. Все братские советские республики, вся страна помогала восстанавливать Днепрогэс, заводы, жилые кварталы. Люди работали самоотверженно, с полной отдачей сил, люди опять свершали невозможное.

В июле 1944 года были уложены первые кубометры бетона в тело плотины ДнепроГЭСа, в сентябре начато цементирование взорванных бычков. В июне 1946 года днепростроевцы приступили к монтажу первой турбины. А в начале марта 1947 года Днепровская гидроэлектростанция вновь дала Родине промышленный ток. 8 июня того же года первые суда прошли через поднятый из руин Днепровский шлюз — было восстановлено сквозное судоходство по Днепру. Еще через три недели, 29 июня 1947 года, Запорожье опять отмечало победу: в 20 часов 45 минут была задута первая возрожденная домна «Запорожстали». 30 июля загрохотали валки слябинга. Вскоре страна вновь получила знаменитый запорожский стальной лист.

Гитлеровские вандалы, когда бежали из Запорожья, тешили себя надеждой, что разрушенное ими не восстановить и за полстолетия. А город снова рос, хорошел, подпирал небо всё новыми заводскими трубами.

Запорожцы не только восстановили в самые короткие сроки всё, что было в городе до войны, но и построили много новых заводов: трансформаторный и «Запорожкабель», «Кремнийполимер» и завод высоковольтной аппаратуры, шелкомотальную фабрику и завод искусственной кожи, возвели новые жилые районы, украсили город новыми парками и скверами, Дворцами культуры и институтами. Запорожье восхищает всех, кто приезжает сюда, — и из других городов нашей страны, и особенно из-за рубежа.

«Мы видели лучший памятник, достойный увековечить имя Ленина… Люди, создавшие это творение, изменившие природу края, доказали, что только социализм может превратить труд в радость…» — так сказали о своих впечатлениях итальянцы.

«Огромная Днепровская гидроэлектростанция возвышается на месте, где когда-то был казацкий табор. Жители Запорожья, гордящиеся своим героическим прошлым, теперь плавят сталь и алюминий…» — писал в газете «Нью-Йорк тайме» американский журналист.

«Восхищены всем увиденным в вашем городе! — говорили французы. — Ваш прогресс во всех областях — в технике и в науке, в культуре и в улучшении Жизни людей — захватывает…»

«Город прекрасен! — восторгались гости с берегов Нила, из Арабской Республики Египет. — Во всём в этом городе чувствуется то главное, что отличает социалистический строй, — забота о людях труда, забота о том, чтобы людям жилось всё лучше и лучше…»